date

парная выставка Марьи Дмитриевой и Ирины Петраковой в пространстве ISSMAG. Проект проблематизирует творческий диалог между двумя художницами. Обе работают с традиционными медиа — живописью и графикой. Обе обращаются к образам, балансирующим между абстракцией и фигуративом. Встреча превращает выставку в повод для художественной со-настройки, в которой художницы, их работы и зрители могут стать соучастниками процесса столкновения с Другим, чтобы определить границы собственного Я.

кураторский текст 

«подходящие условия для схода лавины» 
название совместного чата художниц 

Слово «свидание» напрямую связано с праславянским корнем viděti, от которого произошли слова «видеть», активно используемое до сих пор в славянских языках, и «знаю», оставшееся скорее в прошлом, например, в старославянском (вѣдѣ) и в древнеиндийском (vḗda) языках. В свою очередь, корень viděti восходит к праиндоевропейскому weid, который означал «знать, ведать» и «видеть». То есть этимологически свидание — это возможность свидеться (встретиться, увидеться, повидаться) и одновременно уведать (узнать, понять, постигнуть). Процесс видения в таком случае синонимичен всматриванию, вглядыванию, узнаванию, опознаванию и познанию. 

Получается, что, с одной стороны, контекст свидания проблематизирует отношение между тем, что мы видим, и тем, что мы знаем. Это соотношение является ключевым для понимания феномена репрезентации, связанного с фундаментальными основаниями природы изобразительного искусства. Что мы видим, когда смотрим на произведение изобразительного искусства? Как связаны художественные образы с реальностью, в которой мы живем? Являются ли они её двойниками, обманчивыми заместителями, иллюзией? Если да, тогда для чего они были созданы художниками? Или же образы являются частью механизма, посредством которого искусство начинает бытовать само по себе? Особенно остро проблема репрезентации ощущается, когда речь идёт об антимиметическом искусстве, то есть таком, которое не подражает напрямую природной реальности, её формам и образам, как, например, абстрактное или беспредметное искусство. 

С другой стороны, контекст свидания ставит вопросы об онтологическом статусе его участников. Одно из семантических значений слова «свидание» — встреча, случайная или намеренная, двух или нескольких лиц. Однако, если мы внимательнее рассмотрим ситуацию встречи в контексте выставочного проекта, то возникает череда вопросов: кто встречается? Между кем или с кем проходит встреча? Встреча между/с двумя людьми? Или нет? Встреча между/с двумя художницами? Или нет? Встреча между/с работами этих художниц? Или нет? Встреча сознаний? Чьих сознаний? Или нет? Встреча бессознательного? Или нет? Встреча между/с образами, возникающими в этих работах? Или нет? Встреча между/с медиумами? Или нет? Встреча между/с линиями, пятнами, тонами? Или нет? Встреча с искусством? Или нет? И более того, важным становится вопрос об аксиологических основаниях встречи: в чем заключается ценность встречи? Что происходит, когда мы встречаемся? Обуславливает ли встреча наши границы? Границы между совпадениями и различиями? Обуславливает ли встреча с другими моё «Я»? И далее — что вообще значит «моё Я»? 

Эти два контекста свидания органично вторят ряду тем и вопросов, к которым обращаются в своей художественной практике Марья Дмитриева и Ирина Петракова. Обеих также интересует образ, его процессы бытования и репрезентации; их волнует вопрос субъектности — воли автора и роли случайности во время создания произведения искусства. Их увлекает феномен границы, как в случае с художественной практикой (граница между графикой и живописью, абстракцией и фигуративом, воображением и подражанием), так и в философском смысле (границы субъектности, слова, феномена). 

Что мы видим, когда смотрим на работы Марьи Дмитриевой и Ирины Петраковой? Этот вопрос я задал своим студентам на одном из семинаров. Многие начали перечислять фигуративные образы — лица, фигуры, животных, пейзажи, растения, цветы, тела. Они пытались обнаружить миметические образы даже в самых абстрактных работах. И их вполне можно понять. Воспитанный на подражательном искусстве, постсоветский глаз не подготовлен к восприятию абстракции, он не понимает, как можно наслаждаться немиметическим изображением или как обнаружить в нём для себя смысл и удовольствие. Однако одна студентка сказала, что при просмотре этих работ самое последнее, что она хотела бы делать — это искать реалистичные образы. И, возможно, она права. Вместо того чтобы усердно пытаться найти в произведении, созданном художником, буквальные осколки реальности, можно попробовать обнаружить в нём — в его ткани, форме, структуре — самостоятельную ценность, познание которой не оставит равнодушным. 

Ценность работ Дмитриевой и Петраковой таится в тех самых пограничных состояниях, в которых, буквально как по принципу диффузии, происходит процесс проникновения одного в другое. Куратор Николай Алутин в одном из текстов к персональному проекту Ирины Петраковой отметил, что «вихрь из узнаваемых образов, абстрактных телесных масс и подчеркнуто небрежных штрихов обнаруживает переходное состояние между фигуративностью и абстракцией, в котором ни репрезентация, ни интерпретация не играют решающую роль». И это абсолютно так. В работах Марьи и Ирины никогда не происходит становление окончательного, финального образа. Это практически всегда динамические композиции, форму которых принимает глубоко личное исследование собственной субъектности. То есть обеих художниц интересует сам процесс настройки, в котором они находятся в момент встречи с образом. И во многом в этой встрече они полагаются на случай и случайность. 

Когда-то, чуть более 100 лет назад, дадаисты стали одними из первых художников, которые признали случайность как принцип художественного акта. Это переживание стало настолько сильным для них, что его можно обозначить как центральное событие, отличающее дада от всех предшествующих направлений. Обращение к случайности открыло понимание того, что человеческая субъектность (особенно ярко выраженная в человеке модерна) не так уж и сильно укоренена в мире познаваемого. Это был осознанный разрыв с рациональностью. Разрыв с той традицией, которая понималась под эпистемой «знаю». 

Карл Густав Юнг, исследовавший эту проблематику в 1920-е годы, определил случайность как «беспричинную упорядоченность», то есть такое состояние, «которое устанавливает порядок вне каузальности», и обобщил этот порядок в понятие симультанности. «Это состояние не следует толковать как пребывание над всем этим Бога, а как соответствующую, но всё же постоянно меняющуюся модель всеохватывающего порядка, в чьём действующем образе и форме соучаствуют каждый человек, каждый зверь, каждая травинка, каждое облако, каждая звезда». Возможно, практика Марьи Дмитриевой и Ирины Петраковой близка тому, что описал Юнг. И есть в этом описании что-то ведическое, что-то от дара ведать все беспричинные взаимосвязи мира, при этом не только нашего физического, но и другого — тонкого, духовного, сакрального. 

Случайность создает напряжение, схлопавая в одной точке противоречащие смыслы — отказ от рационального «я знаю» и обращение к иррациональному «я ведаю». Дмитриева и Петракова в своей практике тщательно фиксируют это мгновение сбоя, как и другие совпадения или разрывы между видимым/осознанным и невидимым/потайным. Однако источники этих процессов различны. Ирина Петракова, по сути, документирует своё состояние гипнагогии, в то время как в работах Марьи Дмитриевой абстрактная форма возникает из переработанного архива природного, материального и подчас даже повседневного, в котором художница замечает проблески Реального. И поверхность листа в таком случае для обеих становится экраном, свидетельством, документом, носителем следа, плащаницей образа, регистратором сбоев и помех. 

Экспозиция в пространстве ISSMAG принимает форму невозможного свидания — такой встречи художниц, которая не произошла между ними физически в одной пространственной координате. Поэтому она происходит не напрямую, а опосредственно — через знаки, будь это визуальные образы их работ, тексты, технологии видеосвязи или даже другой человек. Ситуация свидания превращает выставку в повод для художественной сонастройки, приглашения к диалогу между двумя художницами, между их работами. Получившийся в результате столкновения художественный вихрь призывает к свиданию уже с вами, зрителями. Все эти случайные или намеренные встречи привели меня (надеюсь, и вас) к размышлению о фундаментальных вопросах, связанных с природой изобразительного искусства.